Театр

изм. от 17.06.2020 г ()

 « ...много воды и песка утекло с тех далеких времен, когда на Земле появились люди. Много раз сменился климат, я уже не говорю о культурах, цивилизациях, языках и религиях. Изменилось даже расположение звезд на небе. Все слезы уже выплаканы, все эмоции выжжены, все чувства розданы. Глупцы те, кто ищет сокровища снаружи, когда они внутри нас. А, может, загадки и нет никакой вовсе, как нет и никаких сокровищ? Может это все чудесная игра, развлечение или сказочка на ночь? Но как тогда отнестись ко всем этим более чем странным предостережениям и пророчествам: «Как только вы разгадаете этот шифр, вы перестанете быть интересными Творцу этой загадки, или вернее тем процессам, которые люди называют верховным архитектором, режиссером, просто Богом». И что это значит – перестать быть ему интересным? Из нас кто-нибудь пробовал это? Значит ли это, что отныне все придется режиссировать самому? И не та ли это самая независимость, свобода от системы, от матрицы, или в какие еще там игры мы играем? И хочет ли кто-нибудь из нас это на самом деле? Ведь опереться, позвать на помощь, или даже просто пожаловаться, будет уже некому. И что есть более ужасное, если подумает сейчас кто-то из вас, чем остаться под палящими лучами, дождем или ветром этого мира в полном одиночестве, когда к тебе полностью утрачен интерес Всевышнего. Понимаете о чем я? …Будьте осторожны со своей любознательностью! Нет, не на все вопросы надо знать ответ…»

 Так рассуждая, сидя в удобном кресле, стоящем около старинного камина, и закутавшись в плед, я смотрела на горящий огонь. Мучающие меня мысли и вопросы постепенно погружались в глубины моего сознания, а расслабляющая тишина потрескивающего камина сквозь дремоту шептала мне на ухо: «…Нет, не на все вопросы надо знать ответ… а лучше, оставайся дома... но, тогда и на сказочные дары самого главного в своей жизни ответа можешь не рассчитывать…» Чуть встрепенувшись от такой мысли, прозвучавшей в моей голове, и на миг приоткрыв глаза, я окончательно провалилась в сон.

 От чего-то, как мне показалось, воздух в комнате ощутимо колыхнулся, и вместо отблесков рвущихся на свободу языков пламени камина я ощутила чуть ироничную мудрость буйной пляски холодных звезд. Вдруг все заиграло, засияло, засверкало, и во мне ожило тысяча искорок, как будто кто-то рассыпал вокруг и в душе моей алмазный порошок, посеял алмазные деревья, родил сверкающую сказку… Одновременно с этим внутреннее пространство моего камина невесть как расширилось, приняв вид театральной сцены, на которой, скрестив ноги, стоял незнакомец.

 - Я вижу, почтеннейшая публика снедаема любопытством и недоумением, - заговорил он глубоким вкрадчивым голосом. – Терпение и еще раз терпение. Представление вот-вот начнется. Слабонервным просьба удалиться! Остальных же попрошу оказать любезность и закрыть глаза. Для того чтобы видеть, они вам все равно не понадобятся.

 - Превосходно. Занавес открывается!

 После этих слов послышался звук, напоминающий тихий шорох раздвигаемого занавеса, вместе с которым в темноте внутреннего пространства появился луч, обозначивший световым кругом странную фигуру. Это был среднего роста человек, крепкого телосложения, облаченный в лоскутный камзол и красные штаны, разодранные на правом бедре. Голову его украшала неопределенного фасона шапочка, похожая то ли на корону, то ли на шутовской колпак, левая рука покоилась на поясе, а в правой он держал небольшой посох, которым постоянно поигрывал.

 - Разрешите представиться, - поклонившись провозгласил человек. - Аз есмь Игрок. Впрочем, имен у меня много, но я предпочитаю зваться Игроком, поскольку это отражает мою природу и мое предназначение.

 - Но если ты - игрок, то кого ты играешь сейчас? – раздалось из зала.

 - О! Какой вопрос, да еще в самом начале! Но пусть ответ на него тоже будет игрой. Предлагаю дражайшей публике угадать мою роль в конце действа, которое, кстати, уже началось. Слышите? Нет?! И неудивительно, потому что акт первый - это тишина и безмолвие, окружающие Единственного. Есть только он и нет ничего, кроме него, - патетично произнес Игрок, приняв торжественную позу античной статуи.

 - Вот ведь странная ситуация, согласитесь? - неожиданно перешел он на бытовой тон. - Ты, вроде, есть, а, поди, докажи это. Свидетели-то отсутствуют. Как же тут быть?

 - Засвидетельствовать самого себя.

 - Гениальная мысль! - восторженно прошептал Игрок. - Заметили, как она появилась и начала вибрировать, вызывая тончайший, едва уловимый звук, возвещающий о втором акте? Будто легкий порыв ветра тронул хрустальные колокольчики... И вот уже проступают некие очертания и Единственный более не один. Рождается автор замысла.

 - И что же он замыслил?

 - Увидеть самого себя таким, какой он есть, создав свое полное отражение там, где ничего не было. Вообразить себя до мельчайших черт, дабы затем понять, что они и как сопрягаются друг с другом, соединяясь в единое в совершенно отличном от него пространстве, где разворачивается третий акт, - со все нарастающей мощью в голосе проговорил Игрок и, вместе с его последними словами в темноте зазвучал орган, откуда-то сверху послышались металлические щелчки переключения тумблеров театральных софитов, а круг света, в котором стоял рассказчик, в такт нарастающему звучанию музыки стал наливаться сиянием. В конце концов, он превратился в ослепительной белизны шар и под оглушительное крещендо словно взорвался изнутри: миллионы лучей, распадающихся на миллиарды лучиков, стремительно метнулись от него в разные стороны, а потом неожиданно застыли в виде больших и малых пятен света, образовавших подобие космического пространства.

 - Драгоценная публика, вот и он, - возвестил Игрок, стоявший с раскинутыми руками посреди «звездной» россыпи и глядевший куда-то вверх.

 - Он?

 - Величайший Театр всех времен, в коем я имею честь играть. Театр Мироздания, основанный автором с одной целью: сыграть и, таким образом, познать себя.

 - А по-другому познать себя он не может?

 - Ну, вы спросили! Конечно может, он же автор! Но он выбрал такой способ, и я его прекрасно понимаю, ибо игра - это... это величайшая радость и самое удивительное состояние, которое только может быть. Это сама жизнь.

 - Нет, нет, нет! - закачал он головой, - не путайте ее с притворством и лицедейством. Я говорю не о них, а о том, что мы видим у маленьких детей, чья жизнь - непрестанный процесс искренней игры с полной самоотдачей. Не потому ли они столь способны к познанию мира и себя, в отличие от «серьезных» взрослых, всего лишь притворяющихся, будто они уже все знают, а на самом деле просто убивающих в себе все живое?

 - Но, постойте... Слышите? Гул, доносящийся откуда-то снизу, стук молотков, звуки настраиваемых инструментов голоса - все это говорит нам о том, что Театр готов к постановке великого спектакля. А значит, наступает акт четвертый!

 - А кто его ставит? Кто делает реквизит, шьет костюмы, меняет декорации и, главное, кто играет роли? Сам автор?

 - И да и нет, дорогие мои. С одной стороны автор всегда вне Театра, хотя, с другой - Театр без него не может существовать. Ведь греческое слово «театр» означает «пространство, где Бог-Творец являет себя Миру». А Творец как несложно догадаться, есть все и автор всего. В настоящий момент он - зритель, создающий текст пьесы о самом себе. И в тексте том прописаны все действующие лица: режиссеры и ассистенты, бутафоры и костюмеры, гримеры, рабочие сцены и прочие, вплоть до актеров и их персонажей.

 - И все они - ипостаси автора?

 - Браво, браво, - расплылся в довольной улыбке Игрок и взмахнул руками, отчего темное полотнище «космоса» поползло ввысь, а сверху спустилась конструкция, изображающая крутую гору над которой «парила» большая раскрытая книга.

 Под ней, на вершине, посреди картонных облаков восседали фигуры в тогах, увенчанные золотыми венками, чуть ниже кружили на канатах какие-то крылатые существа, а у подножья застыли в разнообразных позах люди.

 - Именно ипостаси автора, в соответствии с занимаемыми уровнями иерархии, играют все роли в его игре. Те, кого вы называете богами, владыками, древними, высшим разумом и так далее, выступают в качестве режиссеров, воплощающих замысел в различных спектаклях, поставленных по его сюжетам. Духи, демоны и прочие сущности рангом пониже обеспечивают сцену, то есть Землю, необходимыми атрибутами: декорациями - ландшафтами, реквизитом - объектами материального мира, следят за световым и звуковым оформлением и прочим. Ну, а роль актеров выполняют души, облекающиеся в костюмы персонажей - человеческие и нечеловеческие тела.

 - Следовательно, все они - участники большой игры, но непосредственно действуют только актеры, воплощенные в персонажи. Об этом говорит и само слово «актор», которое с латыни переводится как «действователь» А действие по-гречески - «энергия». Вот и получается, что актер есть тот, кто пропускает через себя энергию автора.

 - Или так: актёр - ипостась, посредством которой творец воплощает свою энергию

 - О, как вы правы и как близки к истине! - протянув руки к сцене, воскликнул Игрок. - Позволю себе лишь небольшое, но важное уточнение: человек как персонаж есть предельное выражение автора, конечное воплощение его замысла.

 - Помните, в чем он состоит? - резко обернулся Игрок и. прищурившись, посмотрел в зал.

 - В познании самого себя, - вздрогнув, отозвались зрители, и по их телу пробежали мурашки.

 - Вот! Тут-то и заковырка. Познается только то, что неизменно, незыблемо, - озабоченно проворчал Игрок уже другим голосом, усаживаясь на авансцену там, где луч софита подсветил расстеленную газету, на которой лежали несколько картофелин. - Значит, диспозиция такова, простер он руку над газетой, как над картой. - Автор, через свои ипостаси, проявляет себя в мире, затевая большую игру и все его проявления исполняют единую, генеральную линию командования... ээ... ну то есть сценария, направленного на самопознание. Смекаете, в чем засада? Сыграв все возможные сюжеты этого сценария посредством ипостасей, реализовавших свои тактические задачи... в смысле, потенциалы и соединившихся в единое целое, автор получает абсолютное отражение себя вовне. По-простому говоря, тогда он сможет увидеть себя со стороны.

 - Ну и что? Это же хорошо.

 - Эх, - хлопнул себя по колену Игрок. - Узко мыслите. Мало в вас еще, товарищи, эволюционной сознательности.

 Тут позади него началось какое-то активное движение, и освещение сместилось в глубину сцены, где под аккомпанемент марша «Прощание Славянки» стройно маршировали ряды персонажей, к которым присоединялись новые фигуры, постепенно заполнившие все свободное пространство. Грохот нескольких десятков шагающих ног, соединенных единым ритмом, почти перекрыл музыку, как вдруг все стихло. Огромная масса, как один человек замерла. Затем сверху раздались команды: «Делай раз!», «Делай два!», «Делай три!» и в три невообразимых по сложности и скоординированности приема на сцене выстроилась живая пирамида. Спустя несколько секунд прямо в нее ударили лучи прожекторов, затопившие все нестерпимым белым светом, от которого у всех потемнело в глазах… Проморгавшись, зрители попытались оглядеться, но вокруг была только пустая темнота.

 - Нда, - раздался прямо перед нами голос Игрока, от которого в очередной раз все вздрогнули. - Как вам Финал? Впечатляет и одновременно разочаровывает, правда?

 - Финал подразумевает исчезновение Театра?

 - В контексте игры на самопознание, да. Когда все ипостаси автора, будучи персонажами его пьесы, реализуют свои задачи, т е сыграют все возможные сюжеты и соберут вместе его потенции: каждую черту характера, малейшее желание, стремление и прочее - словом, когда автор получит свое абсолютное отражение и познает себя, Театр станет ему не нужен. Ведь любой театр имеет смысл только в том случае, если есть что играть. А играть больше нечего.

 - Сам автор об этом знает?

 - Безусловно.

 - А хочет ли он такой финал?

 - Судя по всему, нет. Иначе не появилось бы другой стороны большой игры и пятого акта моего представления, - произнес незнакомый голос в темноте. Чиркнула спичка, вспыхнул желтый огонек, обозначивший хитро улыбающуюся физиономию Игрока, успевшего нацепить красный клоунский нос. - А вот и я, почтеннейшая публика! - по-петушиному закричал он и бросился в темноту. Через мгновение на том месте, где должна была находиться сцена, затеплился еще один огонек, который стал быстро разгораться, пока не превратился в полноценный костер.

 - Разве это не нарушение правил противопожарной безопасности?

 - Да ладно?! - искренне изумился Игрок. - Я так не считаю. Скорее, это изменение правил. В конце концов, должен же кто-то начать действовать. От вас вот пока никакой пользы, зануды! Хотя это как раз нормально: актеры ведь не могут затеять свою игру, поскольку просто исполняют какую-то роль и подчинены жесткой воле режиссера, неукоснительно осуществляющего замысел автора.

 - Ой-ой-ой, что же делать бедному Творцу? – плаксиво заголосил клоун и выпустил из трубочек. спрятанных у глаз, две струйки «слез». – Он-то знает, что режиссер существует, пока ставит спектакли, актер – пока играет роли, персонаж - пока идет пьеса, а сам как автор он есть только тогда, когда идет игра, финал которой, увы, предрешен. Штука в том, что ему очень-очень нравится быть автором и наблюдать за игрой, - сложив ладони рупором и направив его вверх, гаркнул шут - Так, где же выход?

 - Сделать игру непредсказуемой?

  - Ай, молодцы! Сами догадались? – с иронией поинтересовался Игрок. – Ой, что это? Батюшки, горим. Вот так шестой акт! Караул! Горим! – истошно завопил он, а за его спиной действительно бушевало пламя, возникшее из разведенного костра.

 Все немного растерялись, не понимая, что делать, но в тот момент, когда стал ощущаться жар от огня, сквозь дым увидели, как справа на уровне человеческого роста зажглась зеленая надпись «Выход».

  - Вот он! - радостно вскрикнул Игрок и, махнув нам рукой, призывая следовать за ним, побежал к обозначившейся под надписью двери.

 Позади гудело пламя, перекрывая звон сигнализации и стремительно приближаясь, от дыма невозможно стало дышать. когда створка двери медленно раскрылась, образовав щель, куда все и устремились.

 По эту сторону все было тихо и светло. Все оказались прямо посреди большой новой сцены, доски которой еще пахли свежим лаком. Зал был пуст, если не считать режиссерского столика за которым неведомо как успел оказаться Игрок, сменивший клоунский нос на очки и надевший на шею красную «бабочку».

 - Акт седьмой, - задумчиво проговорил он, перебирая кипу бумаг на столе. - Нет. Все это никуда не годится… Исписанные листы полетели на пол. Игрок встал, заложил большие пальцы в проемы воображаемой жилетки и вдохновенно откинув голову, обратился к присутствующим:

 - Любите ли вы Театр так, как люблю его я?

 - Если имеется в виду Театр жизни, то да. За исключением некоторых моментов, впрочем.

 - Интересно. Прошу, продолжайте.

 - Например, не очень приятно осознавать, что человек всего лишь кукла. То есть даже не актер, а всего лишь персонаж. подчиненный раз и навсегда прописанному сценарию. Нет, сама идея, что наша жизнь - это выражение одной из ипостасей Творца, вдохновляет, конечно. Ведь тогда наша задача - сыграть свою жизнь так, чтобы данная ипостась реализовала весь свой потенциал. Собственно, если мы правильно поняли, в этом и заключается предназначение человека, которое никто, кроме него, выполнить не может.

 Получается здорово: проживая жизнь, мы помогаем Творцу собирать его отражения, дабы он увидел и познал себя. И тогда более понятно, что значит «Жизнь во всем многообразии». Ведь в театре на сцене воплощают именно образы различных персонажей, из которых складывается единый образ спектакля, а несколько спектаклей составляют целый репертуар, создающий образ самого театра. В Театре жизни, безусловно, все масштабнее, но принцип тот же: воплощение всех возможных персонажей приводит к воплощению образа их автора - Творца. Грандиозно, что и говорить. И очень нелегко осуществимо, а также чрезвычайно ответственно, если смотреть с позиции человека-персонажа. В общем, супер. Но есть в этом какая-то... механистичность, что ли. Одно дело, когда понимаешь, что обычный земной театр - это целое производство со своими цехами, службами и персоналом, занимающимися созданием зрелищ; другое - осознавать, что жизнь - тоже своего рода производство, задачей которого является сборка отражения Единого. Его копии, по сути. Где же тут место для изменения - одного из главных принципов жизни?! Разве можно сделать игру непредсказуемой, не нарушив сам смысл существования театра самопознания Творца? Ведь познать можно только то, что неизменно!

 - Верю. Верю! – раздалось из зала. – Отличный монолог: органично, с хорошим посылом. Несколько упрощенно и чересчур эмоционально может быть, но, понимаю, - сам был такой, неопытен, молод, горяч… Однако мне кажется вам, коллеги, не достает веры в предлагаемые обстоятельства.

 - Какие же тут предлагаемые обстоятельства. - Просто озвучиваем свои мысли и переживания на пустой сцене...

 - Что вы такое говорите?! Не святотатствуйте! Сцена не бывает пуста! – по-стариковски вскинулся Игрок, став еще больше похож на маститого режиссера. - Это зеркало, отражающее замысел самого автора!

 - Т е… автоматическое исполнение предписаний сценария – не самая привлекательная перспектива, это… также и мысль автора? А значит, замысел заключается не только в том, чтобы актеры сыграли его таким, каков он уже есть?

 - А как же иначе? – сменив гнев на милость, отозвался Игрок. - Впрочем, рано вам еще знать подробности нашей «театральной кухни». Вот поиграете с мое...

 - Но это же самое важное!

 - Ох. Ну вот что мне с вами делать, - уже совсем добродушно проворчал «режиссер», присаживаясь на подлокотник одного из пустующих кресел. - Хорошо, расскажу вам старую театральную байку.

 Опуская имена и некоторые детали, дело было так. На одном из больших худсоветов собрались все наши великие режиссеры, сценографы, завлиты, представители постановочных цехов и прочие театральные деятели. Обсуждали, как водится, текущий репертуар, распределение ролей, фондов - словом, все, как обычно. И тут встает один молодой, вроде меня тогда, режиссер. Очень талантливый, тонко чувствующий замысел, понимающий такие нюансы и, о которых сам автор не говорил напрямую. Да вы его должны знать... Ну да ладно. Так вот, поднимается он и начинает говорить, что, безусловно, именно стремление автора к самопознанию и привело к появлению Театра и все мы, конечно, служим этой великой задаче. Но она не является единственной!

 Представляете, что тут началось? Ужас, смятение, негодование, непонимание. Однако гений на то и гений - знай, гнет свою линию: понимаете, говорит, что на самом деле автор хочет не просто познавать, но и развивать себя. Ему тут же возражают, мол, такое не предусмотрено в самой природе Театра, ибо развитие подразумевает принципиальное изменение, а изменить ничего нельзя, поскольку есть уже готовый сценарий. На это наш герой отвечает, что в том и состоит суть его проекта: инициировать такой необычный театральный акт, по завершении которого автор станет другим, так как возрастут его возможности.

 - Иначе говоря, если изменится отражение Творца, изменится и тот, кто отражается, ибо отражения - его ипостаси, - вставили зрители свою догадку.

 - Вот и тот режиссер это увидел. Другой вопрос, как такое сделать технически? И здесь он предложил нечто, от чего у многих на какое-то время пропал дар речи: ввести в игру переменную - персонаж, наделенный свободой воли, возможностью выбора. Когда сверху спускается жесткий сценарий, то результат понятен, поскольку все следуют прописанным ролям, но если дать возможность персонажу начать свою игру, то никто - ни персонаж, ни режиссер, ни даже автор - не будут знать, ни как она пойдет, ни к чему приведет. Впрочем, в этом и соль, потому что только тогда изменится сам автор.

 Против такой «дикой» идеи, конечно, протестовали, но... наш герой действительно лучше всех понимал невысказанное желание автора, поэтому его проект утвердили. С того момента и началась настоящая большая игра.

 - И кто в ней является переменной?

 - Че-ло-век. Единственный персонаж, который, будучи отражением автора, как раз по этой причине и способен изменять оригинал. Неслучайно Театр называют «зеркалом жизни», а сцену - его священное пространство - «магическим зерцалом». Именно благодаря человеку это зерцало становится магическим, ибо оно не просто показывает того, кто в него смотрит, но помогает ему превосходить самого себя.

 Разумеется, вы должны понимать, что речь не о людях вообще, а о Человеке с большой буквы, о сознательном участнике игры, получившем статус предельной ипостаси автора, наделенной его полномочиями.

 - Так как же тогда на самом деле называется игра?

 - Просто: Игра.

 - Хорошо, - заметив растерянное выражение наших лиц, вздохом добавил собеседник. - Если вы настаиваете на более развернутом варианте, то назовем ее «становление Творца». Такое определение вполне корректно, потому что создают два потока или импульса становления как самопознания и становления как саморазвития через изменение. Первый исходит сверху - от Творца, а второй снизу - от человека, который должен выразить в своей игре не только весь потенциал Творца, что само по себе уже достойно удивления, но прирастить его: создать ту разницу, на которую изменяется автор.

 - Понимаете? Являясь самым нижним его горизонтом, мельчайшей его частью, человек тем не менее способен отразить всего Творца. Каково, а?! Все то, что выражается целой иерархией ипостасей: богами, духами, сущностями и прочими, вмещает в себя самый малый персонаж! Более того, будучи наделен всеми полномочиями Творца, он имеет право предлагать собственный, отличный от каких бы то ни было других, сценарий становления. И, что самое замечательное, предложенная новая игра будет неведома автору. В этом главная особенность человека в статусе Игрока: никому не известно как он поступит в той или иной ситуации. Главное, чтобы любое действие соответствовало основному условию - способствовало качественному изменению Творца. Уловили суть процесса?

 - Кажется, да. До начала новой большой игры все устраивалось понятно и определенно: каждая ипостась, будь то божество, демон или человек, находилась в процессе становления, происходившем в соответствии с моделью, диктовавшейся с более высокого уровня. А здесь речь о предельной ипостаси, о самом нижнем уровне, представитель которого не просто не ориентируется на вышестоящую модель, но сам создает новую модель, задавая импульс к развитию снизу. И раз этот импульс исходит от персонажа, наделенного полномочиями автора, то его поддерживают все вышестоящие уровни. Они не могут поступить иначе, так как подчиняются законам игры, а потому тоже вынуждены изменяться, выходить за пределы своих сценариев, поскольку импульс, идущий от человека, задает новые параметры, качества, свойства и обстоятельства, не предусмотренные сценарием самопознания. В результате изменение становится тотальным, и автор все время познает себя нового. Гениально! Получается, два процесса – познания и развития – не противоречат друг другу, а, наоборот, усиливают.

 - И обеспечивают важнейшее для существования Театра условие – принципиальную непознаваемость бесконечно развивающегося Творца. А возможно это потому, что человек, осознанно сделавший выбор в пользу игры, т е Жизни, становится той «дельтой», на которую Творец постоянно превосходит сам себя.

 - Красиво!

 - Блистательно! Однако в любом, даже самом гениальном проекте, есть свое слабое место. Здесь оно тоже имеется.

 - Вы о чем?

 - О свободе воли, которую часто путают со вседозволенностью.

 - Дело вот в чем. Вы знаете, что предназначение человека – обеспечивать процесс развития. Поэтому он наделен природой Творца и свободы воли, в отличии от других персонажей, обладающих лишь функциями или инстинктами. Но это значит, что у него есть и свобода не реализовывать свою природу. Т е, будучи потенциальным творцом, он может жить подобно животному. Не правда ли, очень коварная ловушка, эта свобода воли? С одной стороны, она - дар, с другой - испытание, пройти которое под силу не всем. В итоге свободу, данную для реализации предназначения, зачастую используют против предназначения, отказываясь, таким образом, от человеческого в себе, от игры, от жизни.

 - По этой причине полноправных участников игры так и мало?

 - Ох. И не говорите, ужаснейший кадровый голод. Персонажей – пруд пруди, а игроки все наперечет. Ведь человеком становится только тот, кто принимает и начинает использовать по назначению свою свободу воли. Тот, кто от нее отказывается или использует против жизни, ничем не отличается от куклы, которой играют другие.

 - Но разве это настолько проблематично? Если кого-то устраивает роль марионетки, пусть себе висит на ниточках. Это его выбор. Игра-то все равно идет.

 - Все не так просто, ибо тогда спектакль превращается в унылое зрелище, этакую кармическую мыльную оперу, абсолютно неинтересную автору, и потому подлежащую списанию в утиль вместе с действующими лицами, а иногда и с постановочной группой во главе с режиссером, бессильными что-либо изменить, поскольку принцип свободы воли должен быть соблюден. Случается такой локальный конец света, знаете ли.

 - Причем тут карма? Как она связана с театром?

 - Помилуйте! Ну как же можно не понимать таких элементарных вещей, батеньки? - всплеснул руками Игрок. - Вспомните старину Шекспира:

 - Разве он не гениален?! Как тонко подмечено: у них есть выходы, уходы, и каждый не одну играет роль. Заметьте, речь здесь об актерах, играющих роли. И не только социальные, как можно подумать. Тут важно понимать, что есть актер, а есть персонаж, которого он играет. Актер - тот, кто выражает идею, заключенную в персонаже, и делает это с радостью и удовольствием, любя игру, то есть жизнь. Почему некоторые не любят жизнь? Да ровно потому, что перестали играть, смешались с персонажами, заразившись их отношением к предлагаемым обстоятельствам. Это актеры, настолько вошедшие в роль, что забыли себя, потеряли квалификацию и в каком-то смысле стали сумасшедшими.

 - И что?

 - Как что?! Хорошо, возьмем пьесу, в конце которой герой погибает. Герой пьесы погиб?

 - Ну, да...

 - Нет! Пьеса ведь продолжает играться! Персонаж заключен в какой-то сценарий и остается в нем навсегда, даже если по ходу его он гибнет. По-настоящему умрет он только тогда, когда игра будет сыграна окончательно. Тогда актер, представлявший его, сможет перейти в другой спектакль.

 - Иначе он так и будет играть одно и то же – умирать снова и снова. Вот вам и колесо сансары. Если человек не осознан, то он просто отрабатывает одну и ту же роль. Именно как персонаж. А если он применит свободу воли, то сможет так сыграть, что данный сценарий больше не понадобится. Да, он умрет для роли, но обретет настоящее бессмертие, т к получит способность жить даже за ее пределами. В отличие от персонажа, живущего только внутри пьесы.

 - То есть, если игра не сыгран как надо – жизнь прожита не интенсивно - она становится кармой?

 - Да, как у плохих актеров, которые не затрачиваются, играют вполсилы, используя когда-то найденные приемы в качестве штампов. Они одинаковые из роли в роль, зритель их не любит, режиссеры не дают интересных ролей, а потому они прозябают за кулисами в нищете и безвестности. Нет развития роли - нет развития актера, а значит, нет интереса к нему и у автора.

 - Это похоже на застревание в какой-то ситуации, не дающей человеку жить здесь и сейчас. Например, мужчине уже пятьдесят лет, а ведет он себя как пятилетний ребенок, потому что все еще отыгрывает сценарий мальчика, обиженного на маму или папу, которые пообещали ему игрушку и не купили. Теперь он в разных формах требует ее от окружающих.

 Или когда происходит перенос эмоционального заряда из одних обстоятельств в другие: жена дома накрутила мужа, а тот, не прожив ситуацию на месте, сдержался, но выплеснул эмоции на подчиненных, которые тоже не доиграли, в результате чего завалили работу, а негативные эмоции принесли домой и выплеснули на близких.

 Жизнь - Игра. Но увлеченность жизнью – это не увлеченность персонажем, а увлеченность самой игрой.

 Тот, кто отождествляет себя со своей ролью, сам превращается в персонажа пьесы, а значит, захватывается определенным сюжетом, который плотно берет его в оборот.

 Подлинная Игра возможна только в том случае, если актер находится в равновесном состоянии, не оценивает и не судит. Судит персонаж, а игрок – нет. Актер не вовлекается в происходящее: даже если он играет ненависть, то испытывает при этом внутреннюю радость, поскольку чувство ненависти принадлежит персонажу, а не ему. Он же использует свою свободу играть что угодно.

 - А что для этого нужно делать? Как эту свободу научиться использовать?

 - Для начала необходимо разотождествиться с персонажем, не заражаться им, не смешиваться со своей личиной. А затем, глядишь, получится избавиться от всех наработанных клише, то есть от кармы.

 - А можно этого достичь посредством мистериальнои практики?

 - О, конечно, если вы владеете нужными ключами. Такой способ гораздо быстрее. Но в любом случае, это необходимо делать. Потому что иначе, если мы жестко встроены в персонаж, то нами управляют его эмоции, переживания, желания. Они нами играют и мы им не хозяева.

 - Парадокс, но когда человек получает свободу, он получает свободу не быть персонажем, оставаясь им. Он может импровизировать внутри пьесы, выжать из нее максимум и выйти за ее пределы, в другую игру.

 - В смысле?

 - Смысл в том, что человеку как персонажу надо сыграть в полную силу, дабы закончить игру. Ведь любой сценарий - часть замысла по развитию автора. Следовательно, только будучи отыгранным, он перестает быть актуальным. Тогда его уже не надо постоянно повторять, так как опыт получен: весь смысловой, энергетический и духовный потенциал данной игры исчерпан. Изменение произошло: в начале мы одни, в финале другие. Значит, можно входить в следующую игру и нарабатывать новые возможности, - произнес Игрок, поднявшись со своего места. Затем он снял очки, отцепил с шеи «бабочку», положил их на столик и неторопливо пошел в глубину зрительного зала, постепенно поднимающегося вверх, продолжая говорить.

  - Вот тогда все и начинается: человек доигрывает все существующие сценарии, которые с ним связаны, завершает их, а потом создает собственную игру, становясь свободным игроком, творцом – Азом. Более того, создав свою игру, он включает в нее божественные иерархии, поскольку его воля – это воля самого Творца.

 - Значит, человек - предельная ипостась автора, наделенная его полномочиями и, что самое важное, свободой воли и абсолютным правом завершать игру?

 - Правильно, - ответил Игрок, дошедший к тому времени до последнего ряда кресел. - Но понимаете ли вы, что это подразумевает? Он должен мотивировать себя сам. Принципиальное отличие человека со свободной волей от статистов да и всех остальных персонажей, которыми движет игра, в том, что он сам осуществляет игру, сам решается на действование. Позиция персонажа - ждать, когда сложатся благоприятные обстоятельства, зависеть от сценария, в который он вписан. Позиция человека-игрока - создавать нужные условия, генерировать импульс саморазвития, то есть действовать, исходя из свободы воли в контексте предназначения. Жизнь - то, что движет самое себя. Тот, кого движут - не жив, не реален. Поэтому у человека как игрока нет сценария, но есть пространство свободы, которое он заполняет своей игрой.

 - Подождите, ведь человек - это же система - тело, душа и дух вместе. Но душа и дух – не предельные ипостаси. Вернее, они становятся таковыми, только облекаясь в плоть. Выходит, именно через тело обретается свобода. Но как? Ведь оно привязано к материальному миру…

 Ответа не последовало. Игрока нигде не было видно. Была только странная плотная нарастающая тишина, сгустившаяся в потрясший окружающее пространство, беззвучный вибрационный удар, после которого тела зрителей потеряли вес и словно в невесомости зависли над сценой.

 - А что это за свобода? - спросил кто-то низким голосом, звучавшим одновременно со всех сторон и изнутри нас самих. - А она состоит в том, что через тело могут проявляться божества. Ибо сказано одним из Игроков древности: «Нет такой части моего тела, которая не была бы частью тела Бога». Персонаж, получая свободу воли, соединившись с душой и духом, обретает возможность проводить через себя божественные энергии, т е участвовать не только в конкретном сценарии, но во всей большой игре в целом. Он получает право проявлять через каждую клетку своего тела божественные энергии любого порядка. И тогда персонаж становится сущим. Человек должен уметь играть каждой частью своего тела. Вот что значит быть свободным.

 - Так вот в чем дело! Ну, конечно! Когда тело персонажа вписано исключительно в один сценарий, оно представляет собой некий заданный рисунок напряжений, определяющий как двигаться и действовать, какие эмоциональные потрясения испытывать, а какие нет. То есть персонаж - это обусловленный предлагаемыми обстоятельствами комплекс тех или иных мышечных зажимов. Только так он и способен существовать в конкретном сценарии. А когда персонаж получает свободу, тело раскрепощается, и тогда через каждую его клетку проявляется какое-то божество, дух, сущность. В таком случае вся иерархия божеств может единовременно проявиться в теле персонажа. Не какой-то один бог или дух, не одна программа, а сразу вся игра. Он может телом отыграть всю игру сразу! И, тем самым, обрести право на собственную игру. В этом заключается основная идея освобождения персонажа?

 - Смысл в том, что все хочет быть воплощенным, дойти до своего предела - определить себя. Воплощение - это финальная стадия данного стремления. И только в земных условиях это возможно, поскольку телесно выраженная форма и есть предел воплощения, а потому разным силам, духам, демонам, богам, желающим участвовать в игре, нужна плоть. Персонажи, жестко приписанные к какому-то сценарию, включены в его мифологему, а значит, их тела принадлежат тому или иному божеству, идею которого они выражают. Освобожденный персонаж, способный пропускать через себя энергию Творца, может единовременно принять участие во всех спектаклях, завершая, таким образом все возможные сценарии не через последовательные перевоплощения, а разом - здесь и сейчас, потому что его тело становится голограммой игры как таковой, всего замысла автора. Тогда человек дорастает до статуса Творца. Становится Богом живущим на Земле. Поэтому занавес никогда не опустится…

 С последними словами я вновь ощутила себя сидящей в кресле напротив камина, который уже принял четкие прежние границы. Но где-то внутри разлилось и утвердилось состояние радостного азарта. Сознание наполнилось удивительной ясностью и спокойствием, и я поняла, какую роль исполнял Игрок во всем этом необычном сновидении. На ум пришел один стишок:

 Тихо улыбнувшись сама себе, я перевернулась на другой бок в кресле и опять заснула, но уже спокойным и глубоким сном…